«И вот, если мы, начав обращение к Богу со слов „Господи, помилуй“, постепенно во время Евхаристии возносимся до слов благодарения, потому что Бог нас не только прощает — Он поддерживает нас, Он нисходит к нам в Святых Дарах, — то в наших отношениях с ближними, начав со слова „прости“, мы можем попытаться подняться на совершенно иной уровень — именно христианских взаимоотношений.
Конечно, гарантии, подобно той, которая есть у нас при совершении Евхаристии, что Бог нас примет, ближние нам дать не могут. Потому-то Бог и есть Бог, и мы знаем, что наше вопрошание всегда будет в нашей душе отдаваться отзвуком с небес. А вот когда мы взываем к нашим ближним даже с самыми лучшими намерениями, мы не можем быть уверены в том, что они отзовутся.
И это осложняет, может быть, в чём-то наше общение с ближними. Но, с другой стороны, ближние-το остаются с нами постоянно, и нам постоянно даётся шанс зримо — а нам ведь очень хочется, чтобы всё было зримо — попытаться, если на то хватит сил, вновь с ними построить какие-то отношения. Но также очевидно и то, что каждый наш ближний достоин сострадания. Даже тот, кто нам в какой-то момент становится ненавистен. Просто потому, что он — такой же, как мы, несчастный человек, рожденный в этом утратившем изначальное совершенство мире».
Митрофанов Г., прот. Проповеди 2010–2017. М., 2017. С. 374–375.
